******************************************************************* * П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И * ******************************************************************* **** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь *************** ******************************************************************* ** Сообщение UCS-INFO.1684, 16 апреля 2007 г. * ******************************************************************* Рыба и люди ВАХРИН ПРОДОЛЖИЛ РАЗГОВОР "ЗА РЫБУ" РОССИЯ и США: РЫБА ОДНА, РЫБАКИ РАЗНЫЕ. НОВОЕ - ЭТО ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ Эта мысль нередко посещала нас, участников обмена опытом по программе <Эффективное управление лососевыми ресурсами на Аляске, как пример устойчивого промысла и здоровой экономики>, который проводился в рамках проекта Всемирного фонда дикой природы (WWF) <Улучшение управления ресурсами камчатских лососей>. Но об этом позже. Прежде всего представим участников российской делегации, которые приняли участие в работе Северо - Тихоокеанского Совета США по управлению рыболовством, проводившемся в Анкоридже (штат Аляска) в последней декаде марта нынешнего года. Это вице-губернатор по рыболовству Корякского автономного округа Михаил Иванович Куманцов. Начальник департамента по рыболовству администрации Камчатской области Сергей Николаевич Воронов. Президент Ассоциации прибрежных рыбопромышленных предприятий КАО Александр Яковлевич Литвиненко, генеральный директор Тымлатского рыбокомбината. Член правления Ассоциации ПРП, президент рыбопромышленной компании <Восточный берег> Андрей Иванович Гермаш. Доктора биологических наук Владимир Алексеевич Беляев (Ихтиологическая комиссия) и Владислав Николаевич Леман (ВНИРО). Представители Всемирного фонда дикой природы, работающие по проекту <Улучшения управления ресурсами камчатских лососей> -- Константин Александрович Згуровский и Анатолий Борисович Декштейн. А также автор этих строк - главный редактор сайта <Рыба Камчатского края> Сергей Иванович Вахрин. СЕВЕРО-ТИХООКЕАНСКИЙ СОВЕТ По мнению специалистов, Северо-Тихоокеанский Совет по управлению рыболовством <известен как наиболее эффективная и успешная организация, занимающаяся региональным управлением промыслами, в США, а возможно, и в мире>. Такие региональные советы впервые появляются в Соединенных Штатах в 1977 году после появления Закона о сохранении и управлении рыболовством (FCMA) от 1976 года, провозгласившего 200-мильную исключительную экономическую зону США. Было создано восемь региональных Советов, <которые до сих пор и осуществляют руководство в федеральных водах и несут на себе первостепенную ответственность за управление промыслами согласно юрисдикции. Членами Совета в своем большинстве являются представители штатов, побережья которых омываются морями и океанами. В частности, в Северо-Тихоокеанский Совет входят представители трех штатов - Аляски (шесть представителей с правом решающего голоса), Вашингтона (три представителя) и Орегона (один человек). Правда, при этом Национальная служба морских промыслов (NMFS) имеет не только своего представителя в Совете (региональный директор Службы на Аляске), но и обладает правом вето, если принимаемые Советом решения противоречат федеральному законодательству. В число десяти голосующий представителей штатов входят рыбопромышленники и представители рыбоохранных структур штатов. В Совет также входят четыре неголосующих члена - представители береговой охраны США, Службы рыбы и дичи, морской промысловой комиссии тихоокеанских штатов и Госдепартамента. Собирается Совет 5-6 раз в году (из них - четыре раза непосредственно на Аляске, как центре рыбных промыслов) На основании рекомендаций Совета Национальная служба создает собственный план управления промыслами и несет ответственность по контролю за исполнением этого плана. Работа Совета осуществляется, с одной стороны, на научных данных о состоянии рыбных запасов, а с другой - на открытом и достаточно широком обсуждении предложений по рациональному использованию этих ресурсов, на которое допускаются ВСЕ желающие (ограничено только - до 5 минут - время выступлений по обсуждаемым вопросам). ОСНОВНАЯ КОНЦЕПЦИЯ РЫБОЛОВСТВА В США Перед тем, как познакомить нас с работой Северо-Тихоокеанского Совета, организаторы обмена опытом предложили нашему вниманию брошюрку <Понимание управления рыболовством: руководство к пониманию процесса управления отраслью рыболовства в Соединенных Штатах на федеральном уровне>. Поэтому я позволю себе привести несколько цитат из этой брошюры, чтобы понять сразу основу основ американского рыболовства: <Итак, кому принадлежит рыба? Рыба является коллективной собственностью населения США, которое насчитывает более 300 млн. граждан. Для того, чтобы все могли получать пользу от этого возобновляемого ресурса, рыбными ресурсами управляют:>. БАЗОВЫЕ ЗАКОНЫ О РЫБОЛОВСТВЕ О первом, основополагающем, мы уже говорили - это Закон об охране и управлении рыболовством, или Закон Магнусона, принятый в 1976 году. В 1996 году по инициативе сенатора от Аляски Стивенса были приняты поправки к нему в виде целого раздела об устойчивом рыболовном промысле - Закон об устойчивом рыболовстве (SFA), и в целом Закон стал называться Законом Магнусона - Стивенса. Сейчас готовятся новые поправки к этому Закону, которые обсуждались в нашем присутствии и на Северо-Тихоокеанском Совете. В соответствии с этим законодательством, штаты управляют прибрежным рыболовством в трехмильной морской зоне, а федеральные службы - в остальной части 200- мильной экономической зоны. <Одной из первоначальных задач Закона, -- говорится в указанной выше брошюре, -- в дополнение к сохранению запасов рыб, было исключение иностранного рыболовства в процессе развития отрасли устойчивого рыболовства в США>. Именно эта позиция федеральных властей, как мне кажется, и нашла свое наилучшее выражение в создании региональных Советов по управлению рыболовством, которые являлись и являются выразителем НАЦИОНАЛЬНЫХ интересов США в области рыболовства. <Каждый из советов разрабатывает план управления рыболовством для своего географического региона, в котором указывает, как управлять каждым конкретным рыбным промыслом. В том числе планы содержат предписания о том, какие использовать типы снастей, в какое время года осуществлять промысел, а также о размере квот добычи и процессе выдачи лицензий>. Поправки Стивенса коснулись некоторых существенных изменений в отношении прилова и охраны местообитаний рыб. ДЕСЯТЬ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫХ СТАНДАРТОВ Это очень важно. Поэтому я не рискую пересказывать и привожу главу из брошюры полностью. <Планы управления рыболовным промыслом должны соответствовать национальным стандартам и учитывать социальные, экономические, биологические факторы, а также факторы окружающей среды, связанные с рыболовством. Закон Магнусона устанавливает национальные стандарты, которым планы управления рыбным промыслом и свод правил ведения рыболовства должны соответствовать. В рамках поправок 1996, было добавлено три новых стандарта к уже существующим семи национальным стандартам охраны и управления рыболовством. Ниже приведены десять существующих в настоящее время национальных стандартов: (1) Меры по охране и управлению должны предотвращать перелов и в то же время обеспечивать достижение на непрерывной основе оптимальной для рыбной промышленности США добычи в рамках каждого рыболовного промысла. (2) Меры охраны и управления должны быть основаны на наилучшей имеющейся научной информации. (3) В той степени, в которой это практически возможно, индивидуальный косяк рыбы должен управляться как целостная единица на протяжении всего его ареала, и взаимосвязанные косяки рыбы должны управляться как одна единица или с высокой степенью скоординированности. (4) Меры охраны и управления должны применяться без дискриминации по отношению к постоянным жителям различных штатов. Если станет необходимым предоставить или назначить преимущественные права в рыболовстве среди части рыбаков Соединенных Штатов, такое предоставление должно быть (А) справедливым и равноценным для всех таких рыбаков; (Б) разумно рассчитанным для поддержания охраны; и (В) осуществлено таким образом, что ни один индивидуум, корпорация или другое предприятие не получили избыточную долю таких привилегий. (5) Меры охраны и управления должны, где это практически осуществимо, учитывать эффективность утилизации ресурсов; при этом ни одна из таких мер не может иметь своей задачей экономическое ассигнование. (6) Меры охраны и управления должны учитывать и принимать во внимание различия и случайные изменения в рыбных промыслах, рыбных ресурсах и объеме добычи. (7) Меры по охране и управлению должны, где это практические осуществимо, минимизировать затраты и избегать ненужного дублирования. (8) Меры по охране и управлению должны, в соответствии с природоохранными требованиями закона (включая предотвращение перевылова и восстановление истощенных запасов/косяков), принимать во внимание важность рыбных ресурсов для местного населения для (А) обеспечения устойчивого участия местных жителей и (Б) в той степени в которой это возможно, минимизировать неблагоприятные экономические воздействия на такие сообщества местных жителей. (9) Меры по охране и управлению должны в той степени, в которой это практически возможно, (А) минимизировать прилов и (Б) при условии, что полностью избежать прилова невозможно, минимизировать процент гибели прилова. (10) Меры по охране и управлению должны в той степени, в которой это практически осуществимо, содействовать улучшению мер безопасности для людей в море>. ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ ПОДХОД Понятие <ОДУ> в США расшифровывают несколько не так как мы - объемы допустимых уловов. ОДУ для американцев - это <Оптимально Допустимый Улов>. Оптимальный объем добычи тоже понимается не в корпоративном, а в национальном смысле - <это количество рыбы, которое обеспечивает в целом наибольшую выгоду для всего населения страны в том, что касается производства продуктов питания и обеспечения рекреационных возможностей, и в то же время, принимает во внимание необходимость сохранять морские экосистемы. Оптимальный объем добычи определяется количеством рыбы, которое может быть безопасно добыто (максимальная не истощительная добыча), но которое уменьшено в силу существующих экономических, социальных и экологических факторов>. ПРЕДЫСТОРИЯ Не так уж и давно (а в некоторых штатах по определенным видам и сегодня) в Соединенных Штатах существовали рыбные промыслы с открытым доступом - для всех желающих, без ограничения. В морской зоне (за исключением трех прибрежных пограничных миль) вели широкомасштабный промысел иностранцы (в основном японские и советские рыбаки). Почему именно Аляске принадлежит пальма первенства в создании системы неистощительного промысла в тихоокеанских водах? Потому, что до недавнего времени коммерческое рыболовство было здесь развито довольно слабо, а наиболее массовый вид - беринговоморский минтай добывали все, кому не лень - даже поляки. Система ограничений проявилась как-то даже совсем неожиданно. Ситуация была поставлена с головы на ноги, когда в 1950-х годах при решении вопроса о предоставлении Аляске статуса Штата (до этого - Территория) местные жители категорически высказались против использования ставных морских неводов на промысле тихоокеанских лососей. Они предпочли этим уловистым селективным орудиям лова традиционный кошельковый метод лова лососей с небольших суденышек, количество которых возросло до фантастических масштабов, так что на промысле власти вынуждены были ввести <олимпийскую> систему, сокращающую до минимума промысловый сезон для всей армады промысловых судов, что не могло не привести к кризису в лососевой отрасли штата Аляска. Но, проведя цикл достаточно эффективных мероприятий под лозунгами <рационализации, перестройки и возрождения>, как писал Лэйн Уэлч (Seafood.Com.News), объемы уловов лососей к 2005 году достигли 206 миллионов экземпляров, а стоимость полученной продукции 295 миллионов долларов (обе цифры - третьи по величине за всю историю штата). То есть кризис был преодолен. Если продолжать разговор о лососе, то на Аляске местное население не знает проблем с добычей этого вида, как продукта питания. Торговать нельзя - запрещено. Но ловить можно, сколько душе угодно, - 25 рыбин в день на протяжении всего сезона. И это касается не только коренных народов - всех местных жителей (и белых, и красных, и черных), проживающих в местах традиционного природопользования (а не как у нас - в городах с обидными прозвищами <асфальтовых коряк>). Более того, на Аляске действуют следующие критерии для регулирования промысла: сначала удовлетворяется потребность местных жителей в рыбе, как продукте традиционного питания, на втором месте - заполнение нерестилищ, а коммерческое рыболовство - третье по счету в числе приоритетных. При этом каким-то образом сохраняется биологическое, социальное и экономическое равновесие, которое в нашей стране сегодня в лососевом хозяйстве (и не только!) представляют в виде взбесившихся <лебедя, рака и щуки>. Может быть, поэтому местные жители на Аляске не занимаются браконьерством, а рыбопромышленники - хищническим выловом и нелегальным вывозом добычи <за бугор>. Всем всего хватает. Но ведь, если вспомнить, то похожая ситуация была и на Камчатке до начала шестидесятых годов: практически каждому предприятию или организации в селах и поселках выделялись рыболовные участки для обеспечения своих работников и членов их семей рыбой для питания. Рыбу заготавливали в больших количествах и для нартовых собак. Но после того, как японские рыбопромышленники практически полностью перекрыли дрифтерными сетями на границе территориальных вод проход рыбе на нерест, и на Дальний Восток обрушилась (благополучно забытая) экологическая катастрофа, обрушившая лососевый промысел и береговую рыбопереработку, мы больше уже не возвратились к былой традиции уважения потребностей населения в рыбе, как продукте питания, и, в итоге, породили такое уродливое явление, как браконьерство, благополучно не приобретенное в Русской Америке, на Аляске. И еще один, точнее два, но взаимосвязанных между собой, примера из истории рыбацкой Аляски приходят мне на память после этой поездки. Когда в семидесятых годах прошлого уже для нас столетия были введены исключительные экономические зоны, советские рыбаки вынуждены были вернуться к своим берегам. Уже тогда активная промысловая зона Мирового океана сокращалась для нас, как шагреневая кожа. Рыбная промышленность Советского Союза избежала тогда кризиса по двум основным причинам. Во-первых, был найден стратегический ресурс - минтай. Во-вторых, бассейновые отраслевые органы рыбоохраны и рыбохозяйственная наука (точь-в-точь как на Аляске!) вводили и жестко управляли процессами регулирования промысла (практически в каждой рыбопромысловой экспедиции работали штабы по оперативному регулированию промысла и сохранению рыбных запасов). Развалив социалистический Советский Союз с его командно-административной системой управления рыбными сырьевыми ресурсами (в которой, признаю, при всех ее плюсах было немало и недостатков, о которых я писал в те годы), мы не создали ничего лучшего. Наоборот, мы уничтожили все то, что было лучшим. Все то, чем мы по праву гордились. И то, что сегодня имеем, говорит только об одном - рыбная отрасль России не служит интересам своего народа и своей страны. И об этом мы поговорим чуть позже. А пока я расскажу об американцах и Русской Америке. Местные коренные жители - эскимосы, алеуты, индейцы - сохранили верность русскому православию. Некоторые из них говорят о своих русских прабабушках или прадедушках, хотя многие получили действительно русские фамилии от своих крестных родителей. Джордж Плотников памятен многим жителям Камчатки, когда он вместе с отцом Ярославом в 1993 году в канун 250-летия с начала промыслового освоения россиянами Русской Америки, прибыв к нам с Алеутских островов, крестил жителей Петропавловска и Усть- Камчатска, освящал Нижнекамчатскую церковь Успения Божьей матери. А в 1992 году, когда американцы активно вытесняли иностранцев не только из свой исключительной экономической зоны, но и из открытой части Берингова моря, Северо-Тихоокеанский Совет принял историческое для северных аляскинцев решение - выделить квоты на развитие поселковых родовых общин, проживающих на побережье Берингова моря. Шестьдесят пять поселков получили 10 процентов от квот минтая, создали корпорации по использованию этих квот, развивают за счет этого береговой промысел и переработку рыбы. Лично сенатор Стивенс приезжал к рыбакам из русской Николаевки, где жили рыбаки- староверы, и уговаривал их, как рассказал нам Николай Якунин, увеличить объемы промысла, пообещав американское гражданство (и обе стороны выполнили условия договоренности). Как говорил в свое время крабовый монополист Юрий Диденко, на Камчатке тоже в свое время раздавали крабы по парикмахерским, чтобы освоить эти квоты, но закончилось это довольно печально (Камчатская область вообще по прихоти областной администрации лишилась квот на прибрежного краба). Николай Якунин приехал на заседание Северо-Тихоокенского Совета, чтобы принять участие в подготовке рекомендаций Совета по тем видам промысла, которыми он сегодня активно занимается, будучи хозяином 58-футового судна, занимающегося высокорентабельным ярусным промыслом. А что <дорогие россияне> могут сегодня сказать о минтае? Только то, что львиная его доля (называют 86 процентов) контролируется китайцами. А камчатский краб - японцами и корейцами. МИНТАЕВЫЙ И КРАБОВЫЙ ПЕРЕДЕЛ Американцы сегодня в своей тихоокеанской зоне полностью контролируют весь вылов. На минтаевом промысле, если помните, они начали с <Американского монарха> и других суперсовременных траулеров типа (<Море>) иностранной постройки. Это были монстры, уничтожающие рыбу, как прилов на специализированном промысле минтая. Американцы благополучно избавились от этих судов. Свое временное пристанище они нашли в России. Затем американцы предприняли попытку изгнать иностранный флот не только из собственной 200-мильной экономической зоны, но и из центральной части Берингова моря, на которую не распространялась юрисдикция страны и открытую для международного рыболовства - то бишь все для того же берингийского минтая, запасы которого стремительно сокращались как в американской, так и в российской экономических зонах. При поддержке Российской Федерации открытая часть Берингова моря была закрыта для иностранного (в том числе и российского промыслового флота). Поляки и китайцы, не долго думая, пошли в открытую часть Охотского моря, являющуюся, по сути, внутренним морем России. Через некоторое время российские природоохранные органы под надуманным предлогом ввели туда еще и южнокорейский рыбопромысловый флот. А Правительство России не нашло никаких дипломатических каналов для вывода этого флота, кроме как предоставления этим странам квот на вылов минтая в собственной экономической зоне. А в 2001 году в нашей стране были введены рыбные аукционы, единственной и конечной целью которых была вовсе даже не <прозрачность> при распределении квот, как утверждали устроители аукционов (в том числе и чиновники от рыбы), а свободный доступ к рыбе со стороны <денежных мешков> (в том числе и иностранного происхождения). В течение трех лет аукционные квоты скупались по бешенным ценам. На аукционы были вынесены значительные объемы наиболее ценных видов, а краб, как наиболее валютоемкий объект, был полностью отдан перекупщикам. А потом Правительство совершило новую революцию в рыбной отрасли - издало историческое Постановление ? 704 о долевом и долгосрочном наделении квотами пользователей, имеющих историю промысла. А за основу истории, по которой определялись доли, взят был именно трехлетний аукционный период. И, таким образом, одним махом были оттеснены на задний план традиционные рыбопользователи, а квоты перешли к новым владельцам. И потому удивительно ли, что 86 процентов квот главного стратегического рыбного сырья Дальнего Востока России - минтая - оказалось под контролем китайцев. То есть если сопоставить государственную рыбопромысловую программу двух тихоокеанских соседей - Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, провозглашающих демократические государственные принципы, то явно одна из их из этой <демократии> выбивается. Россия, что бы не писали об этом проправительственне и проолигархические СМИ, является государством плутократическим, где власть принадлежит бюрократам. Только такая власть может быть насквозь коррупционной. И только при такой власти государственные органы в области сохранения водных биологических ресурсов являются от лица этого государства (то есть продажных бюрократических структур) прикрытием для незаконного, в том числе криминального промысла и вывоза рыбопродукции за рубеж. И потому нет управы на мздоимцев от рыбоохраны, таможни, ветеринарной и прочих служб, потому что за их спиной стоит ВЛАСТЬ, устанавливающая свои законы и порядки в стране. Именно поэтому крабовые квоты оказались в руках тех, кто осуществлял и осуществляет его криминальный вылов и вывоз за рубеж. По данным японцев и южных корейцев, в России добывается крабов на порядок выше, чем это официально разрешено. Рыбопромышленники поднимают вопрос об объявлении моратория на промысел краба в связи с катастрофическим сокращением их численности, но рыбоохранные структуры молчат. В Соединенных Штатах случилось нечто подобное - был подорваны запасы камчатского (королевского) краба в крупнейшем крабовом районе Аляски - у острова Кадьяк. Причины достаточно типичные для провозглашенных в США национальных стандартов в области рыболовства. До 1970-х годов был один стандарт - свободный доступ американцев к рыбным ресурсам своей страны. Был, как я уже говорил, и откровенно протекционистский подход к этому стандарту, за что лично я американцев могу только уважать, вспоминая русского старовера Николая Якунина с Аляски, который уже помышляет об укрупнении своего промыслового флота, или о развитии рыбной промышленности в 65 беринговоморских поселках, получивших квоты на развитие родовых общин. Но в то же время этот метод свободного доступа к ресурсам должен был себя когда-то исчерпать. Так оно и случилось. И на промысле бристольского лосося, и на промысле беринговоморского минтая, и на промысле аляскинского палтуса, и на промысле кадьякского краба. Поэтому с 1970-х годов на тихоокеанском побережье США, прежде всего на Аляске, начинает вводиться система управления рыболовством закрытого доступа. В 1974 году была введена система ограничений количества разрешений на участие в промысле лосося и сельди. А с 1992 года начинают вводиться различные системы контроля за квотами. Именно в тот год были введены квоты минтая для развития родовых общин. В 1995 году были определены индивидуальные квоты на лов палтуса. А в 1999 году в связи с необходимостью ограничения на промысел беринговоморского минтая были введены кооперативные квоты. Промысел королевского краба в районе острова Кадьяк был запрещен. КВОТЫ НА РАЗВИТИЕ ОБЩИН Это был один из вопросов, который вызвал неподдельный интерес участников российской делегации. Социальные квоты - то есть разовые квоты на поддержку каких-то социально значимых проектов - использовались совсем еще недавно и достаточно широко региональными властями для поддержки тех, кто, по мнению власти, в этом нуждался. Редко это были сироты и инвалиды, чаще - представители силовых структур и военные (начиная с ФСБ и продолжая милицией, которым выделялись, например, лососевые квоты). Второй год уже выделяются в России квоты для традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера, а также уже многие годы им выделяются квоты на вылов рыбы для личного потребления. Но в данном случае речь идет совершенно о другом. Поставив перед нацией задачу американизации промыслов рыбы в собственной экономической зоне и создав региональные Советы по управлению рыболовством, Правительство именно на Аляске (население которой исконно считается наиболее патриотичным из всех штатов) смогло создать тот прецедент общественного понимания национальной задачи, который и дал результат, повторить который вряд ли уже удастся. Сенатору Стивенсу удалось привлечь к американизации беринговоморских промыслов не только русских староверов, но и коренное население Аляски, которым по решению Северо - Тихоокеанского Совета были переданы в оперативное управление 10 процентов квот на промысел донных видов рыбы беринговоморского бассейна для развития береговой рыбной промышленности. На первых порах жители 65 прибрежных поселков, объединившись в несколько корпораций, передавали свои квоты в крупные рыбопромышленные компании и получали дивиденды под программы развития рыбной отрасли. Но в настоящее время эти корпорации сами стали совладельцами этих компаний и благополучно развиваются, вызывая зависть своих южных соседей из аборигенов (с того же острова Кадьяк, жители которого не участвуют в этой программе). Правда, профессор экономики университета Аляски Гуннар Кнапп считает, что возможна коррупция при распределении прибыли от этих квот, ни Джордж Плотников, который возглавляет сегодня рыбную корпорацию на островах Прибылова, ни члены Северо- Тихоокеанского Совета так не считают - наличными эти деньги никто не получает, тратятся они в соответствии с утвержденными программами и планами развития. Называлась и цифра этой прибыли - в настоящее время она составляет уже 65 миллионов долларов (до этого было 30 миллионов). КООПЕРАТИВНЫЕ КВОТЫ Минтаевый <Клондайк> когда-то должен был иссякнуть. Уже в 1990-х годах, в связи со стремительным ростом добывающего флота, встали проблемы квотного обеспечения. В соответствии с принятым в США законом, оптимально допустимые уловы в Беринговом море в суммарном исчислении не могут превышать 2 миллиона тонн. Поэтому была введена на промысле олимпийская система, позволяющая ловить минтай всем желающим, но в строго определенное и строго ограниченное время. Это для многих было экономически невыгодно. Начались весьма шумные дебаты. Был поставлен вопрос о введении индивидуальных квот на вылов минтая. Но против этого федерального нововведения выступили рыбаки Аляски. Причина очень проста - индивидуальные квоты можно продавать. И в таком случае открывается доступ к беринговоморским ресурсам со стороны не только представителей других штатов США, но и со стороны иностранцев. И на Аляске пошли другим путем. В 1999 году была запущена новая система ограничения доступа к минтаевым квотам, основанная на создании рыбацких кооперативов. Между рыбопользователями были распределены доли на вылов этой рыбы. Но рыбопользователями выступали не частные лица, а кооперативы. И ни одно судно сегодня не имеет права вести промысел, не будучи членом кооператива и не получив там соответствующие квоты. Суда теперь могут вести промысел в любое разрешенное для промысла время. Количество судов, участвующих в промысле, по договоренности внутри кооператива может быть сокращено. Результат впечатляющ. Вот мнение профессора Г. Кнаппа: <Преимущества кооперативов следуют из того, что при ведении промысла небольшим количеством рыбацких судов затраты ниже, сезоны длиннее, эффективность переработки выше, т.к. переработка ведется в течение более длительного периода времени, качество конечной продукции выше, и прибыль, соответственно, также выше>. Но есть и минус в этой системе - доступ к промыслу минтая закрыт для всех остальных американцев, кроме членов кооператива. ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ КВОТЫ Хотя на Аляске выступили против введения индивидуальных квот на промысле минтая, такая система была внедрена на промысле палтуса. Но нужно отметить и тот факт, что план на введение этой системы был принят Северо- Тихоокеанским Советом в 1991 году, а внедрен в практику только в 1995 году. Так осторожно подошли к этому нововведению на Аляске. ОДУ на промысел палтуса устанавливает Международная Тихоокеанская комиссия по ловле палтуса. Из года в год объемы допустимых уловов меняются. А индивидуальные доли (проценты от ОДУ), как и в России, постоянны и были определены на основании индивидуальной промысловой истории судовладельцев за период с 1984 по 1990 годы. То есть промысел палтуса можно вести в любое время промыслового сезона (девять месяцев в году). Эти квоты можно продавать, но существуют ограничения по общему количеству квот на пользователя. Плюсы несомненны: <Длина сезона увеличилась с двух дней до девяти месяцев, рынок свежего палтуса расширяется, оптовые цены на свежего и мороженого палтуса растут>. <Но есть, - как утверждает профессор Кнапп, - и негативные эффекты системы. Рыбаки, получившие небольшие проценты от общей квоты, ненавидят систему, так как считают ее несправедливой. Некоторые рыбаки получили большие квоты, сразу их продали и стали богатыми, даже не начав лов палтуса по новой системе. А человек, который хочет начать сегодня промысел палтуса, должен платить много денег за покупку своей доли. Есть также разные потенциальные проблемы с системой управления индивидуальных квот на лов палтуса. Рыбаки могут жульничать и не докладывать о пойманной рыбе (тогда как в рамках старой системы открытого доступа утаивать улов не имело смысла>. Как утверждает профессор, большинство экономистов в США считают систему индивидуальных (фактически приватизированных) квот лучшей для промысла большинства видов рыб. Но Конгресс США под влиянием политиков и рыбопромышленников Аляски установил запрет на новые системы индивидуальных квот, предупреждая неблагоприятные последствия для развития региона. Российские же чиновники и политики взяли из мирового опыта самое худшее, приватизировав абсолютно все виды промысловых рыб, за исключением лососей. Приватизация национального природного рыбного богатства уже привела в ведущих странах ЕС к катастрофическому истощению ресурсов и кризису в рыбной отрасли. Американцы, как выяснилось, очень вдумчиво изучают мировой опыт и стараются не повторять чужих ошибок. Мы же идем, наступая на чужие грабли, спеша создавать все новые и новые проблемы в отрасли, чтобы потом десятилетиями эти проблемы разгребать. ПРИЛОВ Вопрос о прилове - один из самых злободневных вопросов мирового рыболовства. Всемирный фонд дикой природы (WWF) объявил даже конкурс на лучшую идею по разрешению проблемы прилова и готов выплатить премию в 30 тысяч долларов США. На Аляске эта проблема в достаточной степени решаемая, хотя и очень сложная. Но на Северно- Тихоокеанском Совете случился форменный конфуз - Михаил Иванович Куманцов, <рыбный> вице-губернатор Корякии, поставил лучших специалистов Соединенных Штатов в тупик, предложив им помочь в решении российской проблемы с приловом. Предложений поначалу было множество. Американцы искренне хотели помочь. Что такое прилов? - спрашивали они. И сами же отвечали: это часть вылова, в которой находятся виды, не поименованные в разрешительном рыболовном билете. Обычно это те же промысловые виды, которые добываются в другой срок или квоты по которым уже выбраны. Они могут быть выгодными (ценными) или невыгодными для добытчика. Поэтому в первом случае рыбак старается прилов сохранить, а во втором - отсортировать, то есть выбросить. Но в любом случае прилов ведет к перелову - добыче сверх оптимально допустимой нормы. И поэтому проблема прилова - проблема сохранения рыбных запасов. Поэтому на Аляске столкнулись два принципа подхода к решению этой проблемы. Первый - весь прилов в обязательном порядке уничтожать - выбрасывать за борт. Второй - полностью сохранять, но сдавать в пользование штата (направляя вырученные от продажи прилова средства на борьбу с браконьерством). Чем закончилась эта дискуссия? Тем, что вопрос еще более усложнился. Невозможно одни и те же принципы внедрять на различных видах и объектах промысла. Но, тем не менее, доставка всего прилова на берег считается на Аляске наиболее перспективной, так как в этом случае проводится учет всей пойманной рыбы, а не только той, что была выловлена в соответствии с разрешением. Да и рыба не разбазаривается. Конечно, если рыбак честно выполняет свой долг и везет на берег весь улов, а не выкидывает его за борт, не желая связываться с лишней работой на благо штата. Но службы штата и <федералы> в таком случае могут направить на это судно независимого наблюдателя, который будет контролировать промысел и фиксировать настоящий прилов. Служба независимых наблюдателей на Аляске очень развита и своим положением и именем наблюдатели очень дорожат. Имеется система сертификации наблюдателей. Их специально готовят. Наблюдателей практически нельзя <купить>. Правда, рыбаки могут утаить (спрятать) часть улова и от наблюдателей. Но в таком случае, если дело раскроется, у рыбаков могут быть очень большие неприятности. Поэтому исполнительный директор Северо-Тихоокеанского Совета Крис Оливер на первой нашей с ним встрече спокойно сделал заявление, в которое никто из российской делегации, конечно же, не поверил: <У нас практически нет браконьеров>. Нарушители есть. Был случай - и он прогремел на все Америку - предъявленный рыбакам ущерб оценивался в четыре с половиной миллионов долларов. Поэтому проблема прилова имеет два самостоятельных аспекта - с точки зрения законодательства и с точки зрения рыбака, когда он занимается той же отсортировкой прилова. Наиболее рациональный принцип сохранения прилова, когда и волки сыты и овцы целы, - разрешение на определенный процент прилова (от общего объема вылова в метрических тоннах или штуках). Еще один способ - выделять квоты в определенных промысловых районах не на отдельные суда, а на кооперативы, и разрешить добычу по разным направлениям, пока не будет выбрана полностью квота по какому-то одному из объектов. После этого весь промысел в данном районе по всем направлениям закрывается. Следующий вариант - определение конкретных районов промысла с высоким процентом прилова по видам и введение там особых режимов промысла (по срокам путины, по видам орудий лова или их параметрам). И, наверное, последнее - введение различных приспособлений, позволяющих уменьшить прилов (наподобие установления колес-катушек на придонные тралы, чтобы устранить прилов непосредственно грунтовых объектов, проект внедрения которых обсуждался при нас на Совете, вызвавший ошарашенное недоумение у российской стороны). При всем при этом должен быть налажен четкий мониторинг выбора квот. Последнее, вроде бы, как и в России. У нас вообще определяется оптимально допустимый улов по практически всем видам (300 квотируемых единиц против 48 на Аляске). Ежедневно в органы управления промыслом поступают суточные судовые донесения (ССД). А проблема прилова морских промысловых объектов, как вынуждены были признать наши американские коллеги, в России сейчас при введении нового рыболовного законодательства НЕРАЗРЕШИМА? Почему? Потому что приватизирован на пять лет весь морской видовой состав промысловых рыб. ВЕСЬ - на 100 процентов, разбитых на индивидуальные доли. Нет люфта, нет буфера для принятия каких-либо управленческих ресурсов. И решение ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО одно - весь прилов уничтожается, выбрасывается за борт, не учитывается. Разбазаривается, как говорят американцы. И ведь правильно же говорят! КАК ПОДНЯТЬ ЦЕНУ НА НЕРКУ? Александр Яковлевич Литвиненко, президент Ассоциации прибрежных рыбопромышленных предприятий (АПРП) КАО, генеральный директор Тымлатского рыбокомбината неоднократно на разных встречах интересовался, как американские рыбаки из Бристоля противостоят натиску японских компаний, договорившихся между собой о том, чтобы держать закупочную цену на нерку на недопустимо низком уровне, а также об экспансии на лососевый рыбный рынок чилийского кижуча и норвежской семги искусственного происхождения. Он разговаривал об этом и с Гленном Ридом, президентом Тихоокеанской Ассоциации переработчиков рыбы и морепродуктов, которого многие камчатцы должны помнить - он был одним из руководителей американской делегации в 1991 году, когда Петропавловск-Камчатский стал побратимом с алеутским городом Уналашка (кстати, порт Датч-Харбор на Уналашке 16 лет подряд занимает первое место в списке портов с наибольшими объемами уловов - это 886,4 миллиона фунтов рыбы и моллюсков стоимостью 155 миллионов долларов в 2005 году - то есть для американских рыбаков вовсе даже не зазорно, как нашим, сдавать рыбу на берег для переработки). Гленн развел руками: по американскому законодательству сговор рыбодобывающих компаний для поднятия цен преследуется. А как нам пояснил директор Российско-американского центра Рассэл Хауэлл, двенадцать лет назад рыбаки, добывающие нерку в Бристольском заливе, подали иск на японских закупщиков, обвиняя их в сговоре и монополии на цену. Но рыбаки проиграли процесс, так как доказать наличие сговора оказалось практически невозможно. Что касается лососей, выращенных на морских фермах Чили, то это, как выясняется, тоже японский проект, направленный на понижение цены на лосось. В мире еще мало кто отличает искусственный лосось от дикого, и потому норвежская семга и чилийский кижуч серьезно потеснили позиции российской и американской нерки на ведущем в мире - японском рынке. Какой же видится выход? Он единственный для обеих стран - поднять как можно выше марку дикого лосося, как продукта экологически чистого и полезного для здоровья. За примерами далеко ходить не стоит -- в статье Лэйна Уэлча, о которой я уже упоминал, приводятся потрясающие факты: <: большая часть летнего кижуча, пойманного на Юконе, поступила в лучшие рестораны США - через региональную сеть . На рынке Цукиджи в Токио небольшая партия свежего юконского кижуча была распродана по цене 273 доллара за экземпляр>. Вот что значит раскрученный брэнд. На Аляске нам приводили и другой пример - лосось реки Медной (Коппер), ничем не отличающийся от лососей из бассейнов соседних с ней рек, расходится по цене на двадцать долларов (9 против 29 долларов за фунт) выше, чем обычный. И секрет также прост - замечательно раскрученный брэнд дикого - экологически чистого и здорового -- лосося. Кстати, для самого Александра Яковлевича в этом никакого открытия не было - Тымлатский рыбокомбинат также довольно успешно пользуется этим брэндом. КОГДА РАБОТАТЬ ВЫГОДНО? Шестидесятишестилетний бизнесмен из Анкориджа Грег Фавретто потряс членов нашей делегации, когда мы посетили его небольшой рыбоперерабатывающий завод компании <Фавко>. Потряс не завод. Их многим из нас приходилось видеть в разных странах и разные, поэтому удивить заводом нас никто и не пытался. Скажу большее - завод заурядный, маленький, и без того трепета к требованиям санитарных служб, которые поражают в Японии, Канаде, Южной Корее и в самой Америке - в том же Сиэтле, где мне приходилось бывать прежде. Суть в другом. На далекой северной Аляске, за тысячи миль от американских штатов, не говоря уже о европейских государствах, мистер Фавретто за 37 лет деятельности в рыбообработке добился экономического чуда, если считать таковым, что продукция его маленькой фабрики (до 200 наименований свежей, охлажденной и замороженной рыбы и морепродуктов!), ежедневно поступает в 39 североамериканских штатов, а также в Швейцарию, Австрию, Японию и Таиланд. Он создал за эти годы уникальную сеть потребителей, работая через ресторанную сеть и специализированные магазины типа американских <Коско>, качество продукции в которых выше, чем в других супермаркетах, а цены значительно ниже. Вот такой странный, на наш взгляд, бизнес. Странный в том смысле, что никак не связывается с отдаленностью, энергетическими затратами, аляскинской дороговизной по сравнению с другими штатами и странами. Вроде бы, должно быть невыгодно, а компания не разваливается. Странной, опять же на наш взгляд, была и идеология рыбопромышленника Фавретто - он не гнался за прибылью. И отличался каким-то социалистическим образом мышления, выпадая, так сказать, из сформировавшегося в нашем сознании образа американского мистера- твистера. В его компании работает 40 человек. В своей визитке он принципиально (как и его коллеги) не ставит свою должность - у нас все на равных. Он, якобы, даже сам не принимает ответственных решений - все решает трудовой коллектив. Система оплаты дифференцированная: обработчики - почасовики, служащие - на окладах. Максимальная разница в зарплате в три - три с половиной раза и при этом обработчик может получать больше служащего. Расширять производство не намерен. И это принципиально. Ему не нужен вал, ему нужно качество, так как он выпускает деликатесную продукцию для конкретных, известных ему потребителей. Продукция выпускается ежедневно (кроме субботы и воскресенья) по жесткому графику, связанному с расписанием авиарейсов - его продукцию развозят на самолетах. Рабочие имеют 40-часовую рабочую неделю и 8-часовой рабочий день. Но и сверхурочные работы, за которые он платит больше, являются обычным делом. Отпуск - максимум четыре недели (но это после 5-6 лет работы, после первого года - одна неделя). Как заявил сам мистер Фавретто, по его мнению, экономика без идеологии невозможна, чем поразил нас еще больше. <Но ведь суть экономики извлечение прибыли>, - попытался кто- то из нас возразить. И был посрамлен американским бизнесменом: <Я работаю на качество и разнообразие продукции. Мне это интересно. Моя продукция продается в магазинах, где качество продукции наивысшее, а цены - ниже обычных. И именно от этого я получаю искреннее удовольствие и моральное удовлетворение. В целом фабрика работает на получение прибавочной стоимости путем глубокой переработки рыбы, используя самую разнообразную технологию для сохранения качества продукции (особенно продукции вторичной заморозки). Но это продукция не для массового покупателя, а только для тех, кто в рыбе знает толк. Хотя и не для олигархов - цены хоть и высокие, но достаточно приемлемые. Мне интересно в таком виде бизнеса - очень ответственном и сложном. Мы работаем исключительно без посредников, только напрямую с добытчиками и продавцами (потребителями) нашей продукции>. Вот такая американская история, которая не укладывается в наши представления об Америке и капитализме. Мы, правда, сказали, что отпуск у нас на Камчатке больше и что проезд на материк оплачивается раз в два года (в США о проезде за счет компании вообще никто не мечтает), но были все-таки несколько не в себе от увиденного и услышанного. О таком бизнесе мы просто не знали. Может быть, и для Америки мистер Фавретто и его система экономических ценностей или выгод - явление уникальное?! Но лично мне американский бизнесмен, старина Грег Фавретто был очень симпатичен. ДЛЯ КОГО ОХРАНЯЮТ ЛОСОСЬ НА ЮКОНЕ И КУСКОКВИМЕ? Речь идет о двух крупнейших реках Аляски, вершины которых расположены в соседнем государстве - в Канаде. Браконьерства здесь нет - если помните, то каждый местный (а вовсе не только коренной) житель Аляски имеет право заготовить для себя и своих собак столько рыбы, сколько ему нужно. В Канаде тоже никто не тревожит нерестилища и с Соединенными Штатами подписан договор по режиму этих рек. Но на этих реках и их притоках установлены мощные рыбоучетные сооружения, позволяющие поштучно отмечать каждую заходящую на нерест рыбу. В низовьях установлены сонары, которые также позволяют вести поштучный отсчет лососей. Помимо этого, ведутся тщательные аэровизуальные наблюдения и проводится контрольный промысел. С 2001 года началась программа мечения с последующим выловом рыбы в районах нерестилищ. При этом коммерческий вылов чавычи на Кускоквиме составляет всего 0,6 процента от всей рыбы. Спортивная рыбалка - 0,1 процента. 72 процента приходится на нерестовый запас. И 27,3 процента - на потребности проживающих в бассейне этой реки людей. 27,3 - против 0,6 процентов. Откуда же взяться на Кускоквиме браконьерству?! На Юконе общий вылов чавычи составляет почти 50 процентов, но доля местных жителей также самая значительная, как и на Кускоквиме. И стоит ли удивляться, что вопросами охраны лососей на этих реках занимаются: 23 различных организаций в тесном союзе друг с другом. А что им делить между собой? ЛОСОСЬ И АЛЯСКА Эти понятия существуют неразрывно, как <партия и Ленин> в знаменитой поэме Владимира Маяковского: <Мы говорим: <Ленин> - подразумеваем партия, мы говорим: <Партия> - подразумеваем...> И так далее. Так и здесь: мы говорим: <Аляска> - подразумеваем лосось, мы говорим: <Лосось> -- подразумеваем <Аляска>. И неизвестно, что первично, настолько тесна и исторически, и экономически, и политически, и экологически эта связь. Образ лосося культивируется в самых разных материалах и воплощениях - это и значки, и вазы, и картины, и сувениры. Из прошлой своей поездки на Аляску я привез жене прихватку-рукавичку в виде лосося, сделанную настолько натурально и красиво, что просто диву даешься. Поэтому стоит ли удивляться тому факту, что на Аляске развитию спортивно- любительского рыболовства уделяется наиогромнейшее внимание со стороны всех живущих в 49-м штате - и правительства, и населения, и бизнесменов (особенно в наиболее процветающей сегодня здесь отрасли - туризме). Ограничений на продажу лицензий для спортивно-любительского рыболовства на Аляске, как нас заверили, НЕТ. Эти лицензии действительны в любом районе штата. Ограничения могут быть только по месту лова, если, например, квоты на вылов рыбы в какой-то конкретной реке уже выбраны. Но Аляска большая - и мест для ловли рыбы здесь множество. А если я расскажу вам о посещении членами нашей делегации небольшого государственного рыборазводного завода в окрестностях Анкориджа, то мы узнаем еще одну интереснейшую вещь - американцы начали выращивать искусственный лосось для спортивной рыбалки. Чтобы не было генетических конфликтов с природным диким лососем, эту рыбу особым образом стерилизуют, и она, даже попав в благоприятную для нереста среду, не может участвовать в воспроизводстве потомства. Но и размещать эту рыбу стараются в таких водоемах, которые не связаны с нерестовыми реками. Интересен и сам процесс этого <размещения> - мальков даже распыляют с самолетов, пролетающих на небольшой высоте над недоступными с земли озерами, куда любят забираться туристы - экстремалы. Нам показывали фотографии чавычи и форели, выращенных на этих заводах, которые пользуются большой популярностью у тех рыбаков, которые любят сам процесс рыбалки, действуя по принципу <поймал - отпустил>. Правда, в одном из лучших специализированных именно для любителей спортивной рыбалки магазинов Анкориджа, мы столкнулись и с фактом, который не вписывался в эту лососевую идиллию - в магазине этом в свободной продаже находились <живодерки> (якорьки) на любой вкус - отточенные, фабричной заготовки, различных размеров. У бывшего начальника Чукотской окружной инспекции Михаила Куманцова в буквальном смысле отвисла челюсть при виде этого страшнейшего браконьерского набора, строжайше запрещенного в нашей стране к какому-либо употреблению. Оказывается, практичные американцы и этим <живодеркам> нашли <техническое> применение - как я понял, отлавливают лишних полулощавых производителей на рыбоводных заводах. <А что по-другому никак не получается?> - возмутился Михаил Иванович. Но это был, наверное, лишь один из прецедентов, когда мы на Аляске чему-то, связанному с лососем, открыто возмущались. В основном, мы больше восхищались. Искренне и откровенно. Потому что как можно не восхищаться любовью к этой северной земле, которой переполнены люди, проживающие на Аляске! И, кстати сказать, возмущение Михаила Куманцова нашло отклик и понимание у американцев. Они тоже против варварских орудий лова. И, к слову сказать, в американском законодательстве есть запрет на КОЩУНСТВЕННОЕ отношение к рыбе. Вот насколько впереди они своего тихоокеанского соседа - России! Промышленное освоение лососей на Аляске началось в середине XIX века и было организовано крупными рыбоконсервными компаниями из Сиэтла и Сан-Франциско. Рыбаки, как правило, были <сезонниками> или <вербованными> (точь-в-точь, как на Камчатке). И точно также на заре рыбной промышленности Камчатки и Аляски возникает конфликт между пришлыми рыбаками и местными жителями за приоритетное право на промысел. И здесь, и там этот конфликт не исчерпан и по сей день. И, говорят, одной из основных причин, почему жители Аляски проголосовали за провозглашение нового 49-го штата США - штата Аляска, было как раз то, что штат, в соответствии с американским законодательством, самостоятельно управляет трехмильной морской прибрежной зоной и лососевым промыслом. Федеральное управление, по мнению местных жителей, лоббировало интересы крупных рыбопромышленников из других штатов, которые выставляли на побережье уловистые морские ставные невода. И первый закон штата Аляска - закон о запрете использования этих морских неводов (ловушек). Лосось аляскинцы ловят в море кошельковыми неводами с небольших судов. А в реках - сплавными жаберными сетями. По поводу запрета морских ставных неводов профессор Гуннар Кнапп имеет отрицательное мнение: <И ловушки до сих пор запрещены на Аляске. Но в этом есть некая ирония. Как я уже заметил ранее, сегодня в нашей отрасли промысла лосося происходит экономический кризис. Промысел лосося во многих районах Аляски является убыточным по той причине, что цены на лосось упали до такого низкого уровня, что ценность рыбы стала меньше, чем затраты на ее вылов. В действительности, ловушка могла бы быть очень дешевым и эффективным способом ловли лосося. По той причине, что в ловушке рыба может быть поймана и долго оставаться живой, что могло бы способствовать не накоплению выловленной рыбы (как это происходит на маленьких судах с кошельковыми неводами, работающих по <олимпийской системе> в очень короткий период нерестового хода бристольской нерки - С.В.), а производству продуктов более высокого качества, которые можно было бы продавать по более высоким ценам. Но мы их запретили. Это является примером того, как правила, созданные с целью распределения рыбных ресурсов, могут привести к нерациональному управлению рыболовством с точки зрения экономики. Запрещение использования ловушек является примером ограничения на виды оборудования, разрешенные для промысла лосося>. Доктор Кнапп приводит и другой пример, когда принцип справедливости на промысле лосося, определяемый самими жителями Аляски, начинает довлеть над принципом разумности и вступает в ним в конфликт интересов: <...это ограничения на длину судов для промысла нерки в заливе Бристоль. А залив Бристоль является самым крупным местом для промысла нерки в мире. Максимальная разрешенная длина корпуса судна составляет 32 фута или примерно 10 метров. Цель таких ограничений заключается в том, чтобы сделать промысел справедливым для всех и сократить затраты для индивидуальных рыбаков. Но рыбаки - люди умные (как и у нас, в России - С.В.). С течением времени суда в заливе Бристоль становились все шире и шире, выше и выше. Я считаю, что такие ограничения на виды судов на Аляске часто очень иррациональные. Ограничение на длину судов не сократило затраты для индивидуальных рыбаков в заливе Бристоль. Но они уменьшают экономическую эффективность. Бывает, что даже снижают качество пойманной рыбы, потому что на маленьком суденышке невозможно перерабатывать пойманную рыбу на борту и нет места для холодильного оборудования. Более того - на маленьком суденышке промысел более опасен. Но такие ограничения все-таки часто встречаются на Аляске>. Потому что лосось - общее богатство жителей Аляски, и они хотят распорядиться им справедливо для каждого. Даже если это становится уже невозможным. Стоит этому только подивиться. У нас же в народе говорят по-другому: <Как делить будем - по справедливому или по правильному?> И делят, как правило, по понятиям. Потому что у нас в России, к горькому сожалению, лосось, как правило, является только коммерческой, а не культурной и духовной ценностью... АМЕРИКАНЦЫ НАМ ТОЖЕ ПОЗАВИДОВАЛИ Это было на последней нашей встрече с членами Северо-Тихоокеанского Совета по управлению рыболовством, на которой мы обменивались своими впечатлениями о работе Совета и наших встречах в различных организациях, предприятиях и ведомствах Аляски. Вице-губернатор КАО Михаил Куманцов особо отметил принципиальное отличие российской и американской системы работы по подготовке нормативно-правовых актов: в России <документы проходят путь от федерального ведомства к регионам>, в США - <наоборот - сначала все нововведения отрабатываются в регионах и только потом окончательный вариант передается на утверждение в Министерство торговли (в Америке именно этот орган занимается рыболовством)>. Так, например, оптимально допустимый улов Берингова моря определен федеральным законом и не может превышать 2 миллиона метрических тонн. Не может - даже если можно спокойно выловить три миллиона. А в России ОДУ устанавливается ежегодно и может быть изменено в течение года. - Сколько времени у вас потребуется на это изменение ОДУ, - спросили заинтересованные американцы. - Две-три недели, если говорить о лососе в путину прошлого года, - ответил корякский рыбный вице-губернатор. - Ого! -сказали ошарашенные американцы. - Ого! - с горечью констатировал мой сосед - начальник департамента по рыболовству Камчатки Сергей Воронов, - а мы получили добавку к ОДУ по лососю в ноябре, когда она нужна была в августе. Так что американцы могут быть спокойны - их система надежней, верней, правильней. И вице-губернатор Корякии Михаил Куманцов мечтает о том дне, когда субъекты Российской Федерации получат от Правительства страны право управлять лососевым промыслом и прибрежным рыболовством. Это наболевшая проблема всех рыбацких регионов России - и этот вопрос будет обсуждаться в самом скором времени на Государственном Совете при Президенте Российской Федерации В.В. Путине. Так что, может быть, и у нас не все еще потеряно? Заявил же Председатель Правительства России Михаил Фрадков на встрече с камчатскими рыбаками о том, что вновь будет создаваться Министерство рыбного хозяйства, чтобы подчеркнуть значение рыбной отрасли для России. Но я вот думаю - береговой охране США ровно столько лет, сколько прошло со дня продажи Русской Америки - Аляски. Появилась потребность охранять морских зверей - и дали команду. До сих пор охраняют, теперь уже вместе с рыбой. И традиции свои сохраняют. И пользу родине приносят. А управление рыболовством здесь исконно замыкалось на торговлю, потому что промышленное рыболовство в США так и называется - КОММЕРЧЕСКОЕ. И не следует никаких реформ, никаких перестановок, перестроек, переделок. Функционирует себе система из года в год и только улучшается, совершенствуется, учится новому и полезному. В Советском Союзе сумели создать уникальную систему управления рыболовством, которая была ничуть не хуже сегодняшней американской (была достаточно гибкой и разумной). В 1965 году, после того, как мы вышли в Мировой океан, немедленно было создано Министерство рыбного хозяйства СССР, которое просуществовало до 1991 года - 26 лет. И Советский Союз стал мировым лидером по добыче рыбы. С 1991 по 2007 год (16 лет) из Министерства чего только не делали, пока не превратили его в Федеральное агентство по рыболовству (14.12.1991 - Комитет рыбного хозяйства при Министерстве сельского хозяйства Российской Федерации; 30.09.1992 - Комитет Российской Федерации по рыболовству; 14.08.1996 - Государственный комитет по рыболовству; 17.03.1997 - Государственный комитет РФ по рыболовству ликвидирован с передачей его функций Министерству сельского хозяйства и продовольствия РФ и Государственному комитету РФ по охране окружающей среды; 18.06.1997 - начало деятельности Департамента по рыболовству Министерства сельского хозяйства и продовольствия Российской Федерации; 29.08. 1997 - Указом президента РФ на Федеральную пограничную службу возложено решение задач по обеспечению охраны окружающей среды; 22.09.1998 - создан Государственный комитет Российской Федерации по рыболовству, который был благополучно ликвидирован в 2004 году и на его обломках создан ФАР). А теперь мы вновь заговорили о Министерстве рыбного хозяйства: А ведь была еще рыбоохрана. А что сегодня? Если в пословице о семи няньках у них было хотя бы одно на всех дитя, за которым они не могли присмотреть, как нужно, то после реформы государственных органов рыбоохраны, когда из оскопленного рыбвода создали спецморинспекцию Министерства природных ресурсов, береговую охрану пограничников, ветеринарную и фито-санитарную службу по надзору за исполнением законодательства в области рыболовства, а затем еще и территориальный орган Федерального агентства по рыболовству, то в период этих поспешных реформ - перетасовок дитя и вовсе выплеснули. Ни одна из этих существующих сегодня в России <рыбоохранных> структур не занимается собственно охраной рыбных запасов. Ибо охрана водных биологических ресурсов, как это было и есть во всем мире, -- регулирование (управление) промыслом. То есть ВСЕ нам предстоит строить ЗАНОВО: А уж этому никто не позавидует... С.ВАХРИН, S.Vakhrin@npacific.kamchatka.ru, 16 апреля 2007 г. www.fishkamchatka.ru ************************************************************** * Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" * * (http://www.seu.ru/members/ucs) * * Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на * * сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/ucs-info * * *********************************** * * Адрес: 117292 Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 * * Тел: (7-495)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru * ************************** Распространяется * * "UCS-PRESS" 2007 г. * по электронной почте * ************************************************************** =-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=